Когда ребёнок слаб и мал,
Он любит мать и к ней стремится,
Но как окрепнет, может вдруг
Спиною к ней оборотиться.
А мать, смахнув слезу рукой,
Слова найдёт, чтоб оправдать,
Когда внимания захочет,
Есть способ –  что-нибудь отдать.

Вера взглянула в зеркало, поправила осветлённые волосы, подкрасила губы фирменной французской помадой ярко-розового цвета – осталась довольна. В голубой блузке, оттеняющей свежий загар лица, в бриджах чуть ниже колен женщина далеко за пятьдесят выглядела импозантно.

- Только вот зубы подкачали, - вздохнула Вера.

Вероятно, от многолетнего курения некогда белоснежные ровные передние зубки превратились в редкие пожелтевшие резцы.

- Нет нужды всем их демонстрировать, - успокоила себя Вера и неторопливо подошла к окну.

Она ждала мужа, который с минуты на минуту должен был подъехать к подъезду на новеньких «Жигулях». Наконец-то, они собрались к её двоюродной сестре в гости на дачу. Вера уже предвкушала, как здорово они проведут время на природе. «Валентина непременно приготовит свои фирменные шашлыки», - предположила она. - Замаринованные на кефире, с зеленью да под водочку они хорошо пойдут. Мужу нельзя будет выпить – он за рулём, но мы с сестрой оторвёмся по полной программе, может быть, и до песен дойдём, как было в прошлый раз».

Вера снова посмотрела в окно, и увидела свою восьмидесятилетнюю мать, направлявшуюся к их дому.

- И чего это она вздумала приковылять? – возмутилась дочь. - Всё ходит и ходит. Сидела бы у себя в квартире, как другие старушки, и смотрела бы глупые сериалы. Ведь только что была у меня на прошлой неделе. Сейчас придёт и будет упрекать, почему я редко её навещаю. А когда мне её навещать? – рассуждала Вера. – У меня клиенты, дочь с внуками приходит. 

Ещё в девяностые годы прошлого столетия Вера окончила двухмесячные курсы экстрасенсов, и за пятнадцать лет своей нетрадиционной деятельности приобрела постоянную клиентуру в городе и за его пределами. На курсах она научилась делать необычные пассы руками, почитала литературу по лекарственным травам, и бралась лечить любые болезни. Одно условие требовала она от всех пациентов – перед началом лечения сходить в церковь и помолиться о выздоровлении. Целительница и комнату, где проводила сеансы, обвесила собственноручно нарисованными иконами. Дела шли успешно, в клиентах недостатка не было. Как могло быть иначе при современном состоянии медицины? Результаты её работы были ощутимы: автомашину поменяли на новую, натуральную шубу купили, каждый год ездили отдыхать на морские курорты. А какое уважение и связи в высших кругах! Теперь для всех она стала уважаемой Верой Михайловной. В семейной жизни тоже было всё отлажено. Взрослые дети живут отдельно своими семьями, а Вера с мужем остались вдвоём в просторной трёхкомнатной квартире.

Правда, муж подкачал. Он был старше Веры всего на пять лет, но выглядел не лучшим образом: худощавый, невысокого роста с бельмом на правом глазу и с беззубым ртом. Вера старалась мужа больным не показывать, а то подумают: «сапожник без сапог». Раньше, когда он работал, было легче. Теперь из-за проблем с ногами он вынужден был уволиться с хорошей работы в Городском совете. Будучи уже на пенсии, муж взял все домашние заботы на себя, но иногда от безделья слонялся по квартире.

- Да, и глаз он мог бы спасти от слепоты, - считала Вера. - Если бы слушался меня и регулярно промывал глаза внучкиной мочой, вылечил бы свою глаукому, - объясняла она всем родным и знакомым. 

Мысли Веры вернулись к матери: «Что-то долго она поднимается, наверное, лифт ждёт. Но я сейчас отправлю её домой, нечего здесь рассиживаться, да и муж скоро подъедет.

Пронзительный и долгий звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Намереваясь тут же высказать претензии матери, женщина резко распахнула дверь, за порогом стояла соседка Люся.

- Вера Михайловна, Ваша мать упала на лестнице на первом этаже, не может подняться, кричит от боли.

Не забыв запереть квартиру, Вера, сбежала вниз. Возле ступенек лежала на боку стонущая мать, правая её нога была сильно вывернута наружу. Рядом с ней хлопотали участливые соседки с первого этажа. Сообща они попробовали приподнять старую женщину, но тщетно. Любое движение причиняло ей страшную боль.

- Как же, мать, так тебя угораздило упасть? – с осуждением в голосе спросила Вера.

- На нижней лестнице у вас нет поручня, я попыталась держаться за стенку, но оступилась и упала, - объяснила старушка сквозь слёзы. - Совсем слабая я стала, ты уж прости меня за беспокойство.

Вскоре подъехала машина скорой помощи и забрала старушку в больницу. Вера сопровождала мать. Диагноз был неутешительным, рентгеновский снимок показал перелом шейки бедра. В госпитализации и операции из-за преклонного возраста женщине отказали. «Делайте в Москве за свой счёт», - посоветовал хирург. Аналогичные операции давно делали в Европе, независимо от возраста больного, и на следующий день ставили пациента на ноги. В России медицина такой роскоши не позволяла. Выживет старый человек после тяжеленной травмы, пролежав несколько месяцев в кровати, – его счастье. Нет - и суда нет.

«Главное в её состоянии - хороший уход», - посоветовал доктор и, наложив на повреждённую ногу гипс, распрощался.

Озадаченная Вера привезла больную мать домой.

- Вот и повеселились на даче, - горестно заметила она мужу. 

Старушку разместили в комнате для клиентов, муж Веры тут же сходил в аптеку и принёс обезболивающие лекарства и необходимые принадлежности для ухода. Но боль у матери была настолько сильной, что лекарства не помогали, и она не могла сдерживать стоны. Недовольные косые взгляды дочери и зятя отягощали и без того плачевное состояние старой женщины. Она пыталась оправдаться, но дочь твердила своё:

- Не надо было ко мне приходить, сидела бы да ждала, когда я зайду.

- Но ты же, дочка, не заходила. Я и решила сама вас навестить.

- Вот ты и навестила. А ко мне, между прочим, клиенты, внуки приходят. Что я теперь должна с тобой делать?

- Пожалуй, вызову я твою любимую дочку Людочку. Живёт там, в Германии, в своё удовольствие, а я одна должна тут отдуваться?

- Я вас обеих люблю одинаково. Но ты права, Вера, сообщи Люде о несчастье, позвони ей, - произнесла с надеждой в голосе старушка.

- Вот ещё. Не буду я на телефонные разговоры с Германией деньги тратить. Попрошу Иринку, она ей по электронной почте письмо отправит, - решила Вера и вышла в коридор, чтобы позвонить дочери.

- Да, оттуда не наездишься. Тем более, она в прошлом месяце у меня гостила, - заметила мать, когда дочь вернулась в комнату. -  Зря ты на неё, Вера, обижаешься. Людочка хорошо обо мне заботится. Когда приезжает, она и окна помоет, и в квартире приберётся. Сколько нужных вещей мне купила:  даже газовую плиту и телевизор. А в этот раз - вентилятор и пылесос.

- Зачем тебе пылесос? У тебя же был почти новый, - удивилась Вера.

- Твой сыночек Саша его забрал, - пояснила мать и, тяжело вздохнув, добавила, - Да, ты не расстраивайся, дочка, может быть, всё обойдётся.

- Как обойдётся? - возмутилась Вера. - Слышала, что врач сказал? Без операции ты можешь на всю жизнь остаться в кровати. Как я справлюсь с тобой? Ты вон, какая грузная.

- Может, мне операцию сделать? – робко спросила мать. – Я же скопила на свои похороны тридцать тысяч рублей и отдала их тебе.

- Что это за деньги? На операцию надо значительно больше.

Мать не стала напоминать дочери о своей однокомнатной квартире, которую она по настоянию Веры оформила на её сына Сашу. Боялась вызвать новую волну недовольства.

Иногда женщина засыпала, но сон от боли и тяжких дум был прерывист. Когда боль отпускала, клубок воспоминаний о прожитой жизни наваливался на неё. Она пыталась его распутать и понять, почему на старости лет оказалась так одинока. Не повезло ей с замужеством. Муж с самого начала пристрастился к спиртному, потому и не дожил до шестидесяти лет. Вечная нехватка денег и скандалы – вот и всё, что она могла вспомнить о своей семейной жизни.

В таких тяжёлых условиях пришлось растить дочерей. Старшенькая Людочка была покладистой девочкой, денег лишний раз не просила и сочувствовала матери. Даже пешком ходила за три километра на учёбу в техникум. А младшая Вера была требовательной и горластой. Чуть что не так – в слёзы. И деньги ей выдай на проезд, и музыкальный инструмент купи. Иначе ультиматум – отказывалась учиться.

Мать вспомнила, сколько труда и времени потратила старшая дочь, чтобы помочь ей продать полуразрушенную часть своего дома и купить квартиру со всеми удобствами. Люда её тогда предостерегала: «Квартиру оформляй на себя. Кто будет за тобой ухаживать на старости лет – тому и отпишешь её. Не вздумай оформлять квартиру на Веру или её детей. Вспомни, как редко они тебя навещали, когда ты жила в доме. Когда крыша прохудилась и вода ручьём текла с потолка в таз, помогли они тебе? Я приехала из Германии, нашла рабочих, и те залатали крышу». 

Не послушалась старая женщина совета дочери, оформила квартиру на внука. Саша с радостью согласился перевезти бабушкины вещи, получив от неё полторы тысячи рублей. С группой друзей он резво взялся за дело. Разбирать мебель – времени и желания не было, так и перевезли целиком. Кое-что ребята сломали, но быстро управились, и весело отметили бабушкино новоселье. 
Саша согласился перевезти бабушке вещи, получив от неё полторы тысячи рублей. С группой друзей он взялся за дело. Разбирать мебель – времени не было. Так и перевезли целиком. Правда, кое-что сломали, но быстро управились, а потом весело отметили новоселье.

Даже светильники повесить было некому, и только через месяц их прикрепил сосед, вернувшись из дальней командировки. Мебель отремонтировал зять, приехавший из Германии. Так что бабушка была всем довольна, если бы не усиливающаяся у неё с каждым днём слабость. Она уже не раз падала, но всё обходилось до этого случая. Ей и сейчас хотелось верить, что она поступила правильно, оставив квартиру тем, кто ближе. Взяла же её, больную, Верочка к себе. 

Её грустные размышления прервал грубый крик дочери по телефону.

«Наверное, с Людой разговаривает», - предположила мать.

Выругавшись матом, Вера бросила телефонную трубку, вбежала в комнату матери и сердито прокричала:

- Твоя любимая дочка из Германии позвонила. Она отказалась за тобой ухаживать.

- Неужели она не поинтересовалась моим состоянием? – спросила мать сквозь слёзы.

- Поинтересовалась. Потом заявила, что если я не хочу обслуживать тебя, то должна перевести твою квартиру, то есть собственность Александра, на неё. Только на таких условиях она возьмёт все заботы на себя. Ишь, чего придумала! Мы и без неё справимся.

У матери в душе загорелся лучик надежды – не бросит её младшенькая, будет ухаживать за ней. 

Через пять дней Вера оформила мать в сестринский приют, и с облегчением вздохнула – жизнь для неё вошла в прежнее русло. Всем родственникам Вера сообщила, что отправила мать в специальную больницу для старых людей. Там ей, мол, очень хорошо, и кормят прекрасно. Врачи обещают, что через пару месяцев она сможет сидеть.

Эти слухи через родных и знакомых дошли до Людмилы, но беспокойство за больную мать не покидало её. Она позвонила соседке матери Анне, отзывчивой молодой женщине. Соседка ей рассказала, что на днях впервые увидела Веру. Та попросила её присматривать за квартирой.

- Я и сама теперь буду сюда заглядывать, - пообещала Вера. 

Через неделю Аня навестила в приюте больную соседку и сообщила Людмиле подробности по телефону:

- Ваша мать всё время плачет, отказывается от еды и питья, всё причитает: «Жить не хочу. Молю Бога, чтобы забрал меня к себе». На ней была надета рваная больничная рубаха. У неё не было ни глотка воды в стакане на тумбочке, ни клочка туалетной бумаги. Я сходила в магазин и купила всё необходимое. Мне удалось немного успокоить старушку, напоить её ряженкой. С тяжёлым сердцем распрощалась я с ней, и всю обратную дорогу плакала, вспоминая её горемычную.

Услышав печальный рассказ, Люда поняла, что облегчить участь матери сможет только она, и заказала авиабилет на Москву. Но не суждено было им встретиться. Не выдержало страданий сердце матери.

Свою поездку в Россию Людмила не отменила, она хотела увидеть место, где провела последние дни мать, и попрощаться с ней теперь уже на её могилке.

В салоне самолёта она попыталась забыться, но в мыслях возвращалась к матери, не могла осознать, что никогда не увидит её живой. Вспомнилась их недавняя встреча, родная светлая улыбка. Горькие слёзы наворачивались на глаза, украдкой Люда смахивала их, не желая демонстрировать свою беду рядом сидящим пассажирам.

Приехав в свой родной город, Люда остановилась у своей подруги Натальи.

- Не казни себя, Люда, - успокаивала Наташа. – Ты делала всё, чтобы облегчить жизнь своей матери.

- Да, но этого недостаточно. Надо было раньше приехать, и я могла застать её живой. Если бы я узнала всю правду, то давно бы прилетела. Я несколько раз звонила заведующей больницей, и она меня заверила, что процесс длительный, но через пару месяцев мать будет сидеть. Видишь, Наташа, как она села? 

На следующий день Людмила спозаранку отправилась в церковь, заказала молебен за упокой души матери, и на автобусе поехала в маленький посёлок Верея, где была расположена больница. Прохожие указали ей на старое ветхое здание, где было организовано так называемое отделение геронтологии. Не без содрогания вошла она в это заведение. Несмотря на тёплую погоду, в помещении было холодно и сыро. Дощатые полы, серые давно не знавшие ремонта стены, наводили тоску. Люда заглянула в палаты. На всех кроватях лежали старые больные люди. Несмотря на дневное время, все они спали. Мужчины и женщины возлежали по соседству. Вдруг один мужчина проснулся, тут же получил инъекцию от медсестры в область живота, и снова впал в беспросветную дрёму. И только жужжащие мухи нарушали эту тоскливую сонную тишину. Людмила спросила у санитарки, проходившей мимо, где лежала её мать. Санитарка искренне удивилась:

- У нас знаете, так часто меняются пациенты, что мы не можем всех запомнить. Спросите дежурную медсестру.

Медсестра встретила Людмилу недружелюбно и настороженно.

- Где Ваши тапочки? – строго спросила она.

- Я принесла Вам конфеты, чтобы Вы помянули мою мать.

Медсестра сменила гнев на милость, показала палату, где провела последние дни их пациентка.

- Вашу маму каждую неделю навещали двое мужчин, - сообщила медсестра. - Вроде бы её зять и внук. Некоторых пациентов у нас вообще никто не навещает.

На месте матери, возле окна лежала беспомощная старушка. Глядя на неё, Люда представила свою бедную, никому ненужную мать.

Слёзы заволокли глаза.

- Ну что поделаешь – больные старые люди, - заметила подошедшая к ней санитарка. -  Вот и эта старушка скоро уйдёт туда же, куда и Ваша мать.

Люда с жалостью посмотрела на старушку, и вдруг осознала всю бедственность положения находящихся здесь больных старых людей. Она поняла, что из такой больницы есть один только выход – на тот свет. Как в страшном сне покинула она мрачное заведение. 

Возвратившись домой в Германию, Людмила открыла тетрадь стихов матери. Этот незатейливый подарок сделала ей мать во время последней их встречи.

- Я тут, дочка, переписала свои стихи для тебя. Я знаю, что если со мной что-нибудь случится, все мои записи полетят на свалку, - грустно произнесла она. 

Но Люда так и не открыла эту тетрадь раньше. Считала, что все эти стихи она не раз слышала от матери. Она начала машинально перелистывать странички школьной тетради, исписанные знакомым почерком, и вдруг прочитала: 

«Моя дочка, тебе посвящаю
 Эту тетрадку своих стихов!
 Я шаги твои сразу узнаю
 Среди сотни иных шагов.
 Если даже взойду на вершины
 Белоснежных, могучих гор,
 Переправлюсь через долины,
 Через реки, и сотни озёр.
 Если даже пройду по свету,
 Надышавшись природой всей,
 То я смело скажу, что нету
 Никого, кроме дочки, родней!»

 И снова слёзы раскаяния и тоски хлынули из её глаз. Немного успокоившись, Людмила написала горькие строки:
«Сорок дней ты страдала в тиши,
 и с надеждой молила: «Приди».
 А у нас всё земные дела.
 Потерпи, мать, настанет пора.
 Я заеду к тебе - ободрю,
 чаем с лакомством напою.
 Не дождалась ты светлого дня,
 не простившись, ушла от меня.
Тяжко, горько было одной 
дом привычный покинуть земной.
 Те, кто рядом – душой далеки,
 кто милее - пути нелегки».