О режиссёре Андрее Звягинцеве я услышала недавно, вернее - прочитала восторженные отзывы о его фильме «Возвращение». Я постаралась посмотреть картину, завоевавшую приз за дебют на кинофестивале в Венеции. То, что я увидела, меня разочаровало: затемнённые кадры, замедленное развитие событий. И сюжет довольно прост. Женщина воспитывает двух сыновей, отец которых исчез из их жизни на двенадцать лет по неизвестной для зрителя причине. С первых кадров режиссёр демонстрирует огромную материнскую любовь. Женщина, встревоженная отсутствием младшего сына, находит его на вышке возле водоёма, забирается к нему, успокаивает ребёнка и уговаривает спуститься вниз.
Неожиданно возвращается обросший тёмной грубой щетиной папаша и, хорошо выспавшись, отправляется с сыновьями в поход-рыбалку. Любящая мамаша, не раздумывая, отпускает детей. И вот начинаются метания отца в поисках какого-то сундучка, секрет которого так и остался за кадром. Одновременно разрастается конфликт между отцом и сыновьями, в результате которого отец нелепо погибает.
Несмотря на слабые стороны картины, в ней хотя бы присутствует идея, что невозможно правильно воспитать ребёнка, предъявляя ему одни лишь требования и угрозы.

Узнав о втором фильме Звягинцева «Изгнание», я уже не торопилась с его просмотром, но большинство положительных откликов меня заинтриговало. Увидев первые замутнённые серо-фиолетовые кадры и того же артиста Лавроненко в главной роли, я подумала, что смотрю продолжение предыдущего фильма «Возвращение». Вскоре поняла, что это другой фильм. В этой картине Лавроненко уже с чисто выбритой физиономией играет роль отца малолетних детей - сына и дочери. Сюжет улавливается с трудом, да и пересказать его не просто, но попытаюсь.

Семейство в привычном для режиссёра молчаливом стиле добирается до родового дома отца. Домашняя унылая обстановка не становится радостней от растопленной печки и мытья деток в корыте. Неожиданно женщина признаётся мужу в своей беременности от его друга, за что получает оплеуху. Психологическая обстановка накаляется под звуки громоподобной музыки. Чтобы сохранить семью, женщина соглашается на аборт.
Дети гостят у друзей, никто и ничто не мешает осуществить задуманное.
Брат главного героя привозит докторов, которые делают женщине под наркозом аборт и с чувством исполненного долга уезжают. Через несколько часов женщина впадает в кому и умирает. Позже выяснилось, что она каким-то непонятным способом, пребывая в наркозе, отравилась таблетками. Тело женщины в морге, муж с тоской смотрит на силуэт жены, вырисовывающийся под белой простынею. Брат, чувствуя свою причастность к разыгравшейся трагедии, умирает от инфаркта. Автомобиль мчится сквозь завесу дождя под грохот аккордов. Это главный герой фильма направляется к виновнику драмы. Завершающие кадры не подвластны логике. Складывается впечатление, что женщина оживает и встречается с другом мужа. Но не обольщайтесь, это всего лишь рассказ друга, который трудно воспринять как воспоминание. От друга муж узнаёт, что жена ещё раньше хотела покончить с собой, а тот её спас. Оказалось, что она ждала ребёнка от собственного мужа, но растущая между ними отчуждённость спровоцировала её на роковой шаг. Невольно возникает вопрос, как могла женщина сразу же после аборта совершить самоубийство? Почему она не подумала о детях, которые останутся сиротами? Но так решили создатели фильма.
Даже в сегодняшнюю эпоху дебильных сериалов трудно найти фильм, который был бы настолько непонятным и слабым. Маята героев, заканчивающаяся полным абсурдом, затененность кадров, посторонние шумы, заглушающие речь актёров – вероятно, это претензия режиссёра на оригинальность в киноискусстве. Концовка фильма, сопровождаемая визгливым пением женщин, грубо вмонтирована режиссёром и становится визитной карточкой его бестолковости.

Если судить по откликам, фильм «Изгнание» является  шедевром. Но разве шедевр должен быть понятым только избранными, как рассуждают его поклонники?
Оригинальный отклик одной зрительницы многое объясняет. Она похвалила фильм, назвала его замечательным, несмотря на то, что ничего не поняла в сюжете и концовке. Невольно вспоминается сказка Андерсена «Голый король», где подданные расхваливают несуществующее платье, чтобы угодить королю. В современном искусстве преклоняющимся перед квадратом Малевича и несуразными скульптурами Церетели такое возможно.

К счастью, не все разделяют подобные восторги. Вот отклик в Интернете, перекликающийся с моим мнением:
«Второй фильм Звягинцева вызвал раздражение. Автор страстно хотел выделиться, быть непохожим на других. Камера, свет, не событийность сюжета, небрежный звук, приверженность актерам и героям - целый букет для того, чтобы слыть не таким как все. Но эта нарочитость, желание быть странным обернулась против режиссера. Жизненной правды никакой, метафоры прямолинейные, как будто не было до этого фильма психологических драм. Сцена с поющими бабами просто рассмешила, казалось, он пародировал вам себя».
Более резко пишет об «Изгнании» The Hollywood Reporter: «Начавшись как триллер, фильм впадает в клещи долгих молчаливых взглядов в пространство и зашифрованных диалогов». Журнал считает, что «единственная судьба, уготованная «Изгнанию»,  - фестивальная, а его коммерческий потенциал – нулевой». В этом пункте с автором статьи солидарен и журнал шоу-бизнеса Variety, сетуя на смутность концепции и на то, что движущие силы, заставляющие людей совершать экстраординарные поступки, «погребены под символизмом».
Режиссер Андрей Звягинцев как-то высказался о своей миссии в жизни: «Сделать невидимое видимым. Или, точнее, проявить невидимое».
Звягинцев скромничает, он умудряется и видимое сделать невидимым.

Напомню создателям фильма и его горячим поклонникам слова великого мастера слова  Г. Флобера: «Искусственность всегда ведёт к пошлости».

Известие о награждении нового фильма Звягинцева «Елена» на 64-ом Каннском фестивале в 2011 году меня не удивило. Возникла ассоциация с предыдущими картинами режиссёра. «Символизм в искусстве сегодня приветствуется и награждается», - рассуждала я. Но любопытство к новому шедевру режиссёра одержало верх, и я решилась на просмотр картины.  С трудом я выдерживала начальные почти застывшие кадры фильма, но через несколько минут случилось чудо. Фильм ожил, появился интересный сюжет, а игра актёров была до того великолепна, что возникло ощущение причастности к жизни экранных героев.

Не всё в картине мне понравилось. Некоторые кадры были неоправданно затянутыми или бессмысленными, но в целом фильм удался. Звягинцев сумел показать изнанку нового российского общества. Деградация человека в условиях бардака и беспредела - шокирует. Образ матери-квочки, способной на преступление ради благополучия семьи сына-бездельника, возмущает, но воспринимается реально.

Звягинцев будто мысленно задаёт вопрос зрителю, так ли безобидна материнская помощь великовозрастным детишкам, которые с утра до вечера сосут пиво и охотно рожают детей?

Конечно, хотелось бы увидеть концовку, в которой зло получило заслуженное наказание, но режиссёр оставил финал открытым. Возможно, таким образом хотел подчеркнуть беспросветность нашей жизни.

«Эта история напрямую касается всех нас, - заявил Андрей Звягинцев в беседе с Познером. -  Эти превращения, эти изменения человеческого вида – по сути апокалипсис души, - продолжил художник экрана свою мысль. -  Кстати, продюсеры мне предложили сначала сделать фильм именно об апокалипсисе. И вот во что вылилась эта глобальная идея – в частную историю одной семьи».

Но автор лукавит. Его талантливая работа показывает не только историю одной семьи, но и результаты бездумной политики российских демократов.